«Муж истины, правды и чести...» К 100-летию со дня кончины К. П. Победоносцева

01.03.2008

На протяжении 100 лет со дня кончины Константина Петровича Победоносцева исторический портрет знаменитого обер-прокурора Священного Синода пи­сался в основном только черными красками. По мнению некоторых исследовате­лей, именно он «довел Церковь до революционного взрыва 1905 г.», был челове­ком, «вредным для судеб и престижа Церкви в обществе», который видел спасе­ние от катастрофы революции «не в просвещении и свободе, а в сохранении лю­бой ценой неподвижности традиционных начал». Наши современники представ­ляют его большей частью как консерватора, ретрограда, реакционера, губителя всего «передового», властолюбца, как «злого гения России», вдохновителя реак­ции. Многие сложили о нем впечатление только по строчке из поэмы А. Блока «Возмездие» – «Победоносцев над Россией простер совиные крыла», да связыва­ют его имя с отлучением Л. Н. Толстого от Церкви.

Нам представляется, что личность К. П. Победоносцева заслуживает более пристального внимания как пример государственного деятеля, пользующегося «даже между врагами всеобщею молвою правдивости, беспристрастности и справедливости», как «честного, дельного, нелицемерного и ревностного советника», как образец мастера публичного слова, обладающего ясностью взгляда и опреде­лений, силой, убедительностью и красотой слога. Он ревностно служил Отечест­ву, жаждал «водворения порядка и правды во внутреннем управлении России» и считал, что «на крапиве не родится виноград; из лжи не выведешь правды, из смешения лени и невежества с безумием и развратом сам собою не возникает по­рядок. Что мы посеяли, то и должны пожинать». Конечно, его действия, мысли, взгляды можно без устали критиковать (например, отрицательное отношение к конституционализму, парламентаризму, гласности суда и другим судебным по­рядкам, к свободе печати, к либеральным течениям в университетской среде, в системе образования и прочее), но, как подметил И. Аксаков, его душа была «слишком болезненно-чувствительна ко всему ложному, нечистому», и поэтому он стал «отрицательно относиться ко всему живому, усматривая в нем примесь нечистоты и фальши». Поэтому, приглядываясь к личности К.П. Победоносцева и исторгая плевелы, да не исторгнем пшеницу!

Нам хотелось бы добавить к крайне скудному изображению этого видного государственного деятеля и писателя XIX в. немного ярких красок, которые вы­светили бы богато одаренную личность, большого ученого, блестящего публици­ста, последовательного патриота. Представляется интересным услышать мнение об этом человеке из уст его современников. Так, Б. Б. Глинский, историк-публицист (1860-1917), в 1907 г., вскоре после кончины Константина Петровича, в апрельском номере журнала «Исторический вестник» опубликовал о нем ста­тью «Константин Петрович Победоносцев (материалы для биографии)» с надеж­дой, что они пригодятся будущим исследователям жизни и творчества этого неза­урядного человека.

Б. Б. Глинский признает К. П. Победоносцева как явление необычайного по­рядка. Более четверти века к его имени приковывалось внимание современников, оно не сходило со столбцов печати: одни его ненавидели, другие славословили; перед ним преклонялись; одни видели в нем спасителя России, другие – ее злого гения. Но даже когда он, несогласный с новыми течениями правительственного курса, сошел в 1905 г. с государственной сцены и утратил всякое влияние на ход событий, стоустая молва продолжала окружать его имя всевозможными, порой самыми фантастическими слухами. Это говорит о том глубоком следе, который ближайший сотрудник императора Александра III оставил своей деятельностью на разных поприщах российской жизни.

После Манифеста 17 октября 1905 г., получив свободу, пресса вылила ушат грязи и злобы на восьмидесятилетнего Победоносцева, улица глумилась над больным стариком, сводя с ним былые счеты, на которые он совершенно не счи­тал нужным отвечать. Автор очерка описывает, как движущаяся по Литейному проспекту манифестация останавливается у дома, где живет Победоносцев, чтобы прокричать ему слова ненависти, но они не вызывают у него ответной злобы, пес­ня «Вставай, подымайся, рабочий народ» ничего не говорит его сердцу. Он весь в молитве и научном труде. «Революционный напев улицы тонет в тех древнерусских церковных напевах, которыми полна его душа; резкие слова, зовущие к по­литической свободе, для него бледны и малозначащи перед теми словами Нового Завета, в которые он целиком ушел и где он видел истинную свободу личности и торжество духа... Он ничего не противопоставил резким словам осуждения в за­щиту того, чему так долго и так неустанно служил». Его ответом был небольшой печатный том, на котором значилось: «Новый Завет Господа нашего Иисуса Хри­ста в новом русском переводе К. П. Победоносцева. Опыт к усовершенствованию перевода на русский язык священных книг Нового Завета».

Победоносцев сходил в могилу при торжестве именно тех начал, против ко­торых он когда-то упорно боролся. «На его глазах и при его содействии создалась Россия Александра III и на его же глазах она постепенно стала отходить в даль преданий и невозвратного прошлого. Рушилось все им созданное в этой области, и он, последний видный представитель «сильной государственной власти», ока­зался бессильным чем-либо остановить ход этого разрушения». В этом бессилии Б. Б. Глинский видит элемент исторического трагизма. И, надо сказать, горькие его предчувствия оправдались.

«Победоносцев целиком вышел из сокровенных глубин русской жизни, явил собою в высшей степени своеобразный тип русского ученого государственного мужа, необычайно сильного своим анализом и скепсисом и слабого, как творца жизни и форм этой жизни», – так начинает описывать автор героя своего очерка. Мягкий, добрый, уступчивый в личном обиходе, скромный и непритязательный, он наряду с этим обрисовывался как государственный деятель твердого склада и непоколебимого характера. По мнению Б. Б. Глинского, «он воплотил в себе из­вестный исторический период, принял на себя вполне убежденно и сознательно ответственность за этот период и, таким образом, отдал себя на суд истории без страха и боязни этого суда». Добавим к этим словам признание самого Победо­носцева министру юстиции Д. Н. Набокову: «Я привык к тому, что на меня лично возлагают ответственность за многое, что случается».

... К. П. Победоносцев родился в 1827 г. в Москве. Дед его был священником Звенигородского уезда, отец – профессором словесности Московского университета. С раннего детства его окружала атмосфера церковности, которая глубоко и крепко проникла в его душу, оставив неизгладимый след и направив ее по опре­деленному пути служения тому сословию, из которого он вышел. Под руково­дством отца он получил основательную домашнюю подготовку и был определен в училище правоведения, которое окончил в 1846 г.

Свою службу он начал в одном из департаментов Правительствующего сената, а в 1853 г. вернулся в Москву. К этому времени относится и начало его ли­тературной деятельности. В нем обнаружился большой талант и широкие юридические познания, выдвинувшие его в ряд первоклассных отечественных цивили­стов. Он печатался на страницах «Русского вестника» по вопросам истории кре­постного права в России, реформирования гражданского судопроизводства. В 1859 г. его пригласили в Московский университет на кафедру гражданского пра­ва. Вскоре ему предложено было преподавать законоведение наследнику-цесаревичу Николаю Александровичу и великим князьям Александру Александ­ровичу и Владимиру Александровичу. Это было важным моментом в жизни По­бедоносцева.

Чтение лекций наследнику-цесаревичу обратило на него внимание императорской семьи, и в 1863 г. ему поручается сопровождать Николая Александровича в его путешествии по России. Результатом этой поездки стала написанная книга «Письма о путешествии государя наследника-цесаревича по России». Б. В. Ни­кольский, известный общественный и политический деятель того времени, в ста­тье, посвященной литературной деятельности К. П. Победоносцева, отмечал заме­чательное своеобразие его слога: «...Он обладает удивительным искусством пи­сать какими-то несомненными словами, ...его слова не отстают от мыслей, не об­гоняют их... Как стилист, он, можно сказать, чеканит свои мысли». И Глинский ставит технику письменной речи Победоносцева в один ряд с такими виртуозами русского слова, как И. Аксаков и М. Катков, «с тем лишь отличием, что в его изложении мыслей постоянно проглядывало тяготение к церковным оборотам ре­чи и духу нашей церковной словесности». Надо сказать, что стройность мысли, образность слога Победоносцева ценил и Александр III, а затем и Николай II. Так, когда нужно было подготовить какое-либо поздравление, приветствие, ответ на письмо, причем это должно быть нечто неординарное, то к такому делу призы­вался Константин Петрович Победоносцев. А его вдохновенные публичные вы­ступления вызывали необычайный резонанс в обществе. Например, торжествен­ная речь 15 июля 1888 г. в Киеве по случаю 900-летия принятия христианства на Руси; речь, произнесенная на заседании Русского исторического общества 26 февраля 1895 г. в память скончавшегося в 1894 г. императора Александра III.

По переезде в Петербург Победоносцев был назначен в 1865 г. членом консультации при Министерстве юстиции, с 1868 г. – сенатором одного из департа­ментов, в 1872 г. он стал членом Государственного совета, а с 1880 г. – обер-прокурором Св. Синода и членом Комитета министров. Глинский обращает наше внимание на тот факт, что до того времени обер-прокурор Св. Синода, хотя, по своему назначению в управлении делами православного ведомства, занимал пост, почти равный министерскому, не считался, однако, членом Комитета министров. Предшественник К. П. Победоносцева граф Д. А. Толстой был членом Комитета министров лишь по званию министра народного просвещения, между тем как К. П. Победоносцев был сделан членом Комитета лично.

Будучи сотрудником трех императоров в определенной сфере государствен­ного управления, обер-прокурор Св. Синода К. П. Победоносцев не ограничивал­ся, однако, отведенной ему областью государственных дел. Как пишет Глинский, «и по званию члена государственного совета, и как лицо, приближенное к своим державным вождям, и как человек-гражданин со строго определенным мировоззрением, он проявлял интерес и оказывал свое влияние по самым разнообразным отраслям отечественной жизни, подавая по всем важнейшим вопросам управле­ния свой независимый и убежденный голос». Например, порицал питейную ре­форму С. Ю. Витте, утверждая, что «не подобает царской казне богатеть за счет порока, болезни и несчастной слабости трудящегося населения». И уйдя в отстав­ку с поста обер-прокурора Св. Синода в 1905 г., до самой своей кончины, он про­должал служить государю и Родине, следя за всеми явлениями внутренней жизни страны.

Кроме печатных работ, по преимуществу юридического характера, К. П. По­бедоносцев уже в 1861 г. начинает публиковать свои работы и по вопросам рели­гиозно-нравственным. Он издает перевод книги Тирша «Христианские начала се­мейной жизни» (1861), перевод с латинского сочинения Фомы Кемпийского «О подражании Христу» (1869), который выдержал семь изданий. Эта книга содер­жала еще составленные Победоносцевым примечания и избранные размышления духовных писателей, библиографический указатель.

В 1868 г. им был издан «Курс гражданского права» в двух томах, который также претерпел несколько изданий. Это сочинение считалось в те времена классическим произведением русской юридической литературы и получило высокую научную и практическую оценку специалистов. Победоносцев в изложении курса применил, как бы мы сейчас сказали, сравнительно-исторический метод. Каждый институт гражданского права он рассматривал в римском, французском и герман­ском праве. Установив основную идею института, он переходил к изложению русского законодательства в этой сфере. Таким образом, читатель судил, в чем русский закон учреждения соответствует или не соответствует общему его типу. В «Курсе» нашли также отражение требования, которые предъявлял К. П. Победо­носцев к русским ученым в области изучения отечественного права, какие цели он им ставил и как он смотрел на их призвание, их долг перед родиной. Так, на­пример, автор «Курса» сожалел о том, что русские юристы часто пренебрегают изучением памятников русского законодательства, а питаются из источников ино­земных, тем самым «незаметно воспринимают они в себя понятия, возникшие по­среди истории чужого народа, усваивают начала и формы, на чужой почве обра­зовавшиеся и связанные с экономией такого быта, который далеко отстоит от на­шего. Естественно, отсюда родится ложное понятие о потребностях нашего юри­дического быта и о средствах к их удовлетворению, пренебрежение или равноду­шие ко всему, чего не знают, и преувеличенное мнение о пользе и достоинстве многого такого, что хорошо и полезно там, где нет соответствующей почвы и со­ответствующих условий исторических и экономических».

Среди других работ К. П. Победоносцева, написанных им в 80-е гг. по раз­ным вопросам юридической практики, Б. Б. Глинский называет «Некоторые во­просы, возникающие по духовным завещаниям», «Юридические заметки и вопро­сы по наследственному и завещательному правам», «Судебное руководство», «Исторические исследования и статьи» и др.

В последующие десятилетия он выступает и в литературе, по преимуществу с вопросами церковными, педагогическими и нравственно-религиозными, и соз­дает в этой области ряд трудов «значительной важности»: «Историко-юридические акты эпохи XVII и XVIII веков» (1887), «История Православной Церкви до разделения церквей» (1891), «Праздники Господни» (1893), «Победа, победившая мир» (1895), воспоминания «Вечная память» (1896), собрание глав­ных статей о Церкви и государстве «Московский сборник» (1896), «Сборник мыслей и изречений митрополита Московского Филарета» (1897), «История дет­ской души» (1897), «Новая школа» (1899), «Воспитание характера в школе» (1900), педагогические заметки «Ученье и учитель» (1900-1904), «Призвание женщины в школе и обществе» (1901), «Экскурсии в русскую грамматику» (1904), «Откуда нигилизм» (1904). Многие из названных произведений выдержа­ли от 2 до 8 изданий, а книга «Московский сборник» переводилась на немецкий, французский и английский языки. К. П. Победоносцев печатался достаточно ак­тивно и во многих журналах: «Московских ведомостях», «Журнале Министерства юстиции», «Русском архиве», «Русском обозрении».

Центральное место из всех перечисленных выше произведений, где изложе­но его полное религиозно-философское и политическое кредо, занимает «Москов­ский сборник». В нем автор анализирует все основы западноевропейской куль­турной жизни того времени, приходит к полному их отрицанию и делает попытку противопоставить им национально-русские идеалы, которые вытекают из толкования им исторических и церковных (по преимуществу) явлений русской жизни. Как пишет Б. Глинский, с каждой страницы «Московского сборника» Победонос­цев призывает «к поклонению православию и русской исторической церковности и отвращению от тех якобы, по его мнению, ложных, западноевропейских благ, к которым в безумии мысли и вожделений стремится русский интеллигент». С ужа­сом и отчаянием видит Победоносцев вокруг себя ложь. Ложь – современное про­свещение, ложь – демократия, ложь – современная периодическая печать, ложь – современный гласный суд, ложь – парламентаризм, ложь – жизнь без Христа, без Церкви, без веры! Но анализ «Московского сборника» – отдельная тема.

Конечно, важнейшим в жизни К.П. Победоносцева стал 1880 год, когда он, как уже говорилось, был назначен обер-прокурором Св. Синода и членом Коми­тета министров. По мнению Б. Глинского, приняв пост обер-прокурора, Победо­носцев поднял его на значительную высоту, чего до него не было. Его предшест­венник, граф Дмитрий Андреевич Толстой, человек незаурядного ума и образова­ния, но более деист, философ, чем убежденный христианин, действовал офици­ально-формально в решении проблем ведомства православного вероисповедания, что сделало Церковь бессильной, а духовенство недостойным возложенной на не­го миссии (материальная бедность, приниженность и забитость, порою низкая степень интеллектуального и культурного развития священников). Победоносцев же – человек духовной среды, горячо верующий, страстно и убежденно испове­дующий Православие, человек обширного ума и громадной эрудиции, – он сразу же потребовал от правительственных кругов почтения к церковным вопросам, к нуждам Церкви и ее представителям. Он считал, что значение церковности в рус­ской жизни должно быть восстановлено, причем применительно к новому укладу государственности и общественности; духовенство должно быть обеспечено в материальном отношении, ему государство должно вручить духовно-нравственное воспитание народа, а для этого надо повысить образовательный уровень пастырей и т.д. (Теперь понятно, почему «просвещенных» оппонентов обер-прокурора воз­мущало воспитание детей в страхе Божием, – базаровы в дальнейшем куда больше пригодились. В настоящее время опять боятся пустить Православие в школы – вдруг вырастут патриоты, а не «граждане мира»).

Как государственный человек, К. П. Победоносцев считал, что Россия нуждается не в какой-либо радикальной ломке, а «в постепенном прогрессивном эво­люционировании в смысле улучшения законодательства, нравственного и куль­турного усовершенствования исполнителей закона и тех, для кого он пишется, в исправлении нравов, или усилении церковного элемента жизни».

И свою программу Победоносцев принялся осуществлять с присущей ему энергией. «В воздухе запахло ладаном и постным маслом», – как говорили его оппоненты, не желавшие вытеснения с горизонта общественной жизни западноевропейских идеалов. Вокруг имени обер-прокурора стали слагаться темные леген­ды, которые, впрочем, он воспринимал спокойно, появились наименование за гла­за «черный папа» и «великий инквизитор». Надо сказать, что и некоторые пред­ставители Церкви были недовольны начинаниями нового обер-прокурора, уви­девши в нем «недреманное око». Как человеку очень скромной жизни, нетребо­вательному и с очень ограниченными запросами личного блага, ему претили раз­ные самолюбия и тщеславия, которые он наблюдал в отношениях иерархов между собою, в их отношениях к государственной власти и в их оценке своего служения Церкви и народу. Скромный и тихий Победоносцев относился порою недруже­любно к тем представителям Церкви, деятельность которых складывалась слиш­ком шумно и вызывающе (например, преосвященный Антоний (Храповицкий), архиепископ Волынский , отец Иоанн Кронштадский).

Излюбленным детищем Победоносцева была церковно-приходская школа, которую он считал центром народного просвещения. Этому делу он уделял наибольшее внимание, признавая его самым важным, т.к. оно делалось для народа. Главной заботой его в этом направлении были сельский священник и народный учитель, который явился бы проводником в народные массы христианских идеалов, нравственных начал и исторических национальных традиций. Идеалом тако­го учителя стал Сергей Александрович Рачинский (С. А. Рачинский был профессором ботаники в Московском университете, любим студентами, но променял профессорство на учительство в сельской школе.).

В своем очерке Б. Глинский представляет данные исследователя И. В. Преображенского из его «Статистической справки для соображений по вопросу о цер­ковной реформе», напечатанной в «Церковных ведомостях» в 1905 и 1906 гг.: ес­ли в последний год царствования Александра II (1881) в России числилось 273 такие школы с 13 035 учащимися, то к концу царствования Александра III (1894) – 31 835 школ с 981 076 учащимися, а в 1902 г. – 43 696 школ с 1 782 883 учащи­мися. Кроме того, небывалых размеров достигло книжное церковное издательст­во: преобразованные петербургская и московская синодальные типографии еже­годно выпускали тысячи общедоступных дешевых изданий религиозно-нравственного содержания. Получило особое значение церковное строительство.

Однако, как мы знаем теперь, это не спасло народ от духовного опустоше­ния, разнузданности и революционного буйства. Что же мог чувствовать человек, по выражению преосвященного Антония, «нравственно одинокий» в своих начинаниях по реформированию немаловажной в то время области отечественной жизни, видя пропасть между замыслом и конечным результатом? Как человек глубокого ума и твердых религиозных убеждений, К. П. Победоносцев хорошо понимал, к чему может привести расшатывание духовных основ отечества и всей своей деятельностью активно противостоял разрушительным действиям либеральной идеологии. Священники – участники революционного движения и орато­ры на социал-демократические темы, экспроприация церковных и монастырских богатств, забастовки в духовных учебных заведениях, опустение храмов, оскуде­ние пожертвований, развращение сельского населения, пронизывание его духом пугачевщины, падение нравственности и исчезновение духовно-нравственных за­просов – вот та печальная действительность начала XX в., которую не предупре­дили ни церковно-приходская школа, ни поддержанные в материальном и соци­альном плане священнослужители, утратившие былое влияние на паству. По об­разному выражению Б. Глинского, Россию охватило острое психическое заболе­вание. (И Победоносцев знал об этой болезни, но не имел средств для ее лечения.) При этом он признает, что все-таки путь, по которому шел обер-прокурор Св. Синода, был односторонним, формальным, а методы – слишком механическими, да и не видны были люди с запасом идеалов, которые в дни смуты могли высту­пить «со словом примирения и учительства».

Тем не менее, кипучая энергия К. П. Победоносцева восхищает: как этот го­сударственный деятель, вечно призываемый к самым ответственным правитель­ственным проектам, неустанно трудившийся над отечественным государствен­ным и церковным строительством, находил время для столь разнообразной и про­дуктивной деятельности в области научной мысли и литературной работы? Вот как характеризует его Е. Поселянин, известный духовный писатель. «Как частный человек он представлял собою высокий образец стройной жизни, вечного неустанного труда, непрерывной работы мысли... В его громадном кабинете... с письменным столом колоссального размера и другими столами, сплошь покры­тыми бесчисленными книгами и брошюрами, становилось страшно от ощущения развивающейся здесь мозговой работы. Он все читал, за всем следил, обо всем знал... Как в человеке удивительно умном и достигшем отчасти мудрости, в нем не было кичливости ума и самомнения. И весь он был очень скромен и непритязателен. Несравненна была его устная речь: мягкая, образная, приятно-насмешливая и добродушно-ворчливая. Он говорил тем хорошим, чисто русским народным языком, каким теперь почти не умеют говорить...».

И каков же суд о нем потомков? – спросим мы. Перефразируя Б. Глинского, скажем, что политические бури как следствие отечественной непогоды, подняли пыль над всею поверхностью нашей Родины, и под этой пылью были погребены те, кто так или иначе своей жизнью и деятельностью был причастен к этим бурям. И, как нам кажется, дело потомков – очистить от пыли забвения и лжи их имена. Среди них и имя Константина Петровича Победоносцева.

Об авторе: Е. А. Колобанова, преподаватель Дальневосточного юридического института МВД РФ, редактор Вестника ДВЮИ МВД России

Иллюстрация: Православие.RU

Церковь, История