Перевод-калька: особенности выполнения и трудности понимания
Тарасенко Андрей
23.03.2010
Прежде чем говорить об особенности выполнения данного способа перевода, необходимо иметь представление о сущности калькирования. Итак, калька – (от франц. calque — копия, подражание) - слово или выражение, созданное по иноязычному образцу, но из исконных языковых элементов и представляющее собой скрытое заимствование, воспроизводящее внутреннюю структуру иноязычного оригинала.
Другими словами, калькирование – это способ перевода, в котором мы заимствуем из иностранного языка ту или иную синтагму и буквально переводим элементы, которые ее составляют.
Из данного определения мы видим, что калька – это перевод, тяготеющий к букве, а не к смыслу. Это основная особенность, из которой следует, что церковнославянские тексты восприняли в себя греческие синтаксис и фразеологию. Из этого исходят первые проблемы понимания церковнославянских текстов, такие как: непривычный порядок слов в предложении, обороты дательный самостоятельный и винительный с инфинитивом, некоторые греческие артикли, которые по форме можно спутать с местоимениями, смешение причастных и деепричастных оборотов, двойственное число существительных и местоимений и некоторые другие. За примерами подобных явлений, и возможных способов редакции обратимся к работам епископа Екатеринославского Августина (Гуляницкого), который сам, в 80-х годах XIX века занимался новым переводом канонов на славянский язык. Вот что он предлагал по данным вопросам:
1) Отказаться «от рабского подражания греческому тексту в распорядке слов». Например, «Чудо ново видев ужасашеся Божественный в тебе воистину, мати, Зосима« можно было бы переложить с другим распорядком слов: «Божественный Зосима воистину в тебе, мати, видев чудо ново, ужасашеся«.
2) Улучшить орфографию правильной расстановкой знаков препинания. Например, вместо: «совершив все упокоение вечное, даровал еси нам всесвятое из мертвых Твое воскресение« перевести так: «совершив все, упокоение вечное даровал нам еси – всесвятое из мертвых Твое воскресение«.
3) Упростить славянскую грамматику, например, устранить «иже«, «яже«, «еже« (греческие артикли) и двойственное число.
4) Не смешивать деепричастные формы с причастными и наоборот. Например, «Святии мученицы, иже добре страдавше и венчавшеся» заменить на: «добре страдавшии и венчавшиися».
Понимание калькированных церковнославянских текстов отягощено еще и тем, что копируя тексты-оригиналы, переводчики сохранили в них поэтический строй текста. Древнегреческий язык – это язык поэтический, обладающий набором слов и словосочетаний свойственный только одному ему, который не употребляется в других языковых стилях. Язык византийской литургической поэзии сам по себе является особой стихией: даже в том случае, когда византийское песнопение переведено на русский язык, от человека, непричастного к Церкви, требуются большие усилия, чтобы его адекватно воспринять. Вот, к примеру, одно из песнопений службы Пятидесятницы:
«Божественным покровен медленноязычный мраком, извитийствова богописанный закон, тину бо оттряс очесе умнаго, видит Сущаго...«
А вот русский перевод:
«Медленноречивый, будучи покрыт священным мраком, возвестил богописанный закон, ибо, оттрясши нечистоту от умственного глаза, он видит Сущего…».
Также необходимо отметить, что из-за фразеологического калькирования создается ситуация наложения смыслов на то или иное слово или словосочетание. За примерами здесь тоже далеко ходить не надо:
живот (церк.-слав.: жизнь, русск.: часть тела),
катавасия (церк.-слав.: песнопение, завершающее песню канона, русск.: переполох, недоразумение),
глумитися (церк.-слав.: поучаться, назидаться, русск.: издеваться),
оправдание (церк.-слав: заповедь, русск.: оправдание),
наглый (церк.-слав.: внезапный, русск.: грубый, бесстыдный)
Также можно всерьез подумать, что фраза «и грех мой предо мною есть выну» (Пс. 50) последнее слово (церк.-слав. ‘всегда’) — не что иное, как форма 1-го лица ед. числа от глагола вынимать.
Масса сложностей возникает с пониманием даже самых распространённых молитв, причём часто знания одной церковнославянской грамматики оказывается далеко не достаточно. Так, молитва Божией Матери Взбранной Воеводе практически недоступна для понимания без серьёзного историко-филологического комментарии. Смысл тропаря святителю Николаю Чудотворцу также невозможно уяснить до конца, если не знать, что в традициях византийской гимнографии под сокровенными словами «яже вещей истина» имеется в виду Христос.
Есть формы глагола - аорист и имперфект, совершенно не имеющих соответствий в русском языке. Их заменить одним словом не удастся, но возможно преобразование в конструкцию, отражающую ту или иную временную форму глагола, а также обороты речи, которые совершенно чужды русской - «что ся вам мнит« (Мф 21:28), т. е. «а вам как кажется?«.
Из данных рассуждений мы можем наблюдать, что перевод-калька не уместен во многих случаях. Обратим внимание, что даже при переводе с новых языков на русский перевод – калька используется редко. Ярким примером неадекватности калькирования может послужить перевод с английского на русский «How do you do?» дословно «Как делаете вы делать». Но, если мы переведем то же предложение «по смыслу», то получим: «Здравствуйте!».
Нередко и в славянских переводах можно обнаружить достаточно вольные и, казалось бы, совершенно немотивированные отступления от дословности. Так, в знаменитом песнопении «Свете тихий святыя славы» в оригинале, как оказывается, говорится вовсе не о «тихом», а о «радостном» свете («фос иларон»). Почему переводчики древности решили не передавать греческое выражение дословно? Наверное, потому, что «радостный свет» звучал для славянского уха (как и для современного русского) не столь естественно, как «тихий».
Кроме того, дословный перевод - далеко не всегда самый точный. Например молитва Св. Симеона Нового Богослова из последования к причащению («От скверных устен...») в оригинале написана стихами, удивительно красивыми и звучными. Славянский перевод, безусловно, точен, но одно из важнейших измерений текста в нем полностью утрачено.
Подводя итог, мы можем сказать, что калькирование как метод перевода приемлем далеко не во всех случаях, и особенно при переводе богослужебных текстов, где слово должно видеться не застывшей калькой, но живым отголоском христианского сердца, пламенеющего любовью к Богу.
Андрей Тарасенко, студент Хабаровской духовной семинарии.
Доклад, прочитанный на семинаре «Богослужебный язык: проблемы понимания». Хабаровская духовная семинария, 3 марта 2010 года.
