«Моя прабабушка участвовала в разрушении Успенского собора, а я делала проект его восстановления»
Анастасия Тинина
02.07.2020
Интервью с доцентом кафедры «Дизайн архитектурной среды» ТОГУ Юлией Охотниковой.
- В августе 1930 года моя прабабушка принимала участие в разрушении собора во имя Успения Божией Матери в Хабаровске. Прошли годы, всё поменялось, она с семьей уехала в Ленинград. Когда я приезжала к ним на каникулы, а тогда я уже была студенткой архитектурного факультета, часто слышала, что нужно быть реставратором. Так много всего разрушенного, так много всего нужно сохранять.
Прабабушка где-то подсознательно чувствовала, что что-то не так делалось, что неправа она была тогда. Хотя и напрямую никогда об этом не говорила. Это я уже от своего родного деда узнала, он рассказывал. Семья прабабушки уехала в Ленинград еще до войны, они и блокаду там пережили. Тому поколению, конечно, досталось очень много тягот в жизни. И вот эта переоценка, этот посыл был для меня мощным, очень серьезным.
На втором-третьем курсе мне в качестве темы диплома предложили взять чудесную тему - «Проект восстановления Успенского собора в Хабаровске». И тут я как раз вспомнила слова моих родственников. Понимала также, что научный руководитель – Николай Петрович Крадин - фигура у нас очень значимая, к тому моменту он уже был автором проекта восстановления Иннокентьевской церкви. По итогу дипломная работа была выполнена довольно успешно, в дальнейшем Николай Петрович помогал мне давать о себе знать, что есть такой проект и можно по этому проекту реконструировать собор.
Действительно, рубеж веков – это знаменательные даты в нашей истории. В то непростое время Хабаровск с визитом посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Шла ожесточенная борьба: восстанавливать или не восстанавливать собор, на каком месте его строить, насколько он вообще необходим. Много споров шло, мол, ну снесли и снесли, и вот теперь площадь выглядит так, зачем что-то менять? Однако в центре города все-таки выделили землю. Теперь встал вопрос о том, какой это будет храм. Будет ли он в первозданном виде, либо это будет вариант совершенно новый. Архитекторы города, конечно, очень хотели себя показать и всячески отстаивали собственные проекты. И вообще этот период был таким удивительным, и я просто попала в это время.
Практически сразу после окончания университета мне стали раздаваться звонки с Министерства строительства. Каким-то образом они меня нашли, говорят, есть проект Александра Ефимовича Мамешина, вам нужно познакомиться, может будете работать вместе и так далее. Многие архитекторы вносили свои предложения. Мамешин хотел белокаменный собор туда поставить и, конечно же, здесь Господь всё управил.
Приехал Патриарх Алексий II, и ему непосредственно люди с Министерства строительства Хабаровского края показывали этот проект. Он сказал, что, конечно, собор белокаменный хорош, но он «раздавит» всю площадь, и такой вариант проекта не годится.
Затем Юрий Викторович Подлесный, автор проекта храма Новоапостольской церкви, быстро включился в работу над Успенским собором. А я со своим дипломным проектом приходила к правящему архиерею епископу Марку, и он, посмотрев мою работу сказал, что благословляет, но это дела мирские и он не может на них повлиять.
Там сложная ситуация была, каждый хотел себя показать. А мой проект заключался в полном восстановлении Успенского собора в первозданном виде, то есть абсолютно один в один. Я высчитывала там все по кирпичикам. Сама работа была уникальна еще тем, что чертежей храма не было вообще никаких, были только фотографии. Большое счастье, что находились фотографии и очень хорошего качества.
Николай Петрович, мой руководитель, советовал сходить к дому Плюснина, сейчас это здание краевой научной библиотеки, так как кирпич, из которого это здание построено, идентичен кирпичу храма. И вот я измеряла кирпич, а затем через этот размер уже умножала и все высчитывала. Было только две фотографии отличного качества, где видно, сколько кирпичей в стенах храма. Сначала нужно было собрать материал. Сейчас это легко – в Интернете открыл, кнопку нажал, и там тебе много всего «вывалится», а на тот момент, конечно, с этим были большие сложности. Они заключались еще и в том, что фотографий интерьера не было на тот момент вообще. Поэтому, в первую очередь, нам помогали архивы и краеведческий музей.
В архиве я познакомилась с очень интересными людьми, которые мне объясняли, где и как можно еще найти очень интересные варианты фотографий. Выяснилось, что в краеведческом музее есть сотрудник, который совсем недавно привез из Томска материал именно по Успенскому собору Хабаровска. Мне сказали, что сотрудник все расскажет и покажет без проблем. По итогу после знакомства оказалось, что ничего не получится, так как материал еще не обработан. Я очень удивилась и расстроилась. Получается, что такой ценный материал оказался в закрытом, полу-частном варианте. Однако стараниями моего руководителя копии нескольких фотографий из Томского архива были все-таки получены.
Конечно, они очень ценны, но там был неполный объём, не тот, который был мне необходим. Это просто фотографии, они дополняли уже известную информацию, но ни о каких чертежах речи не велось, так что поисковая операция продолжалась. Но тем не менее, там была как раз интерьерная фотография – так мы узнали, что в соборе были колонны. До этого момента для нас было загадкой то, какая конструктивная часть была внутри храма. Можно было по аналогам это решать, т. е. по похожим постройкам, но в научном мире достоверная информация – это та, которая либо изображена на фотографии, либо в каком-либо описании и так далее.
У собора была круглая апсида (апсида – полукруглый, прямоугольный или многогранный выступ здания (обычно алтарной части храма), имеющий собственное перекрытие в виде полукупола или полусвода). И была фотография с одного ракурса, где видно только одно окошко в апсиде. По всем аналогам там должно было быть три окна. И вот здесь начинается самое интересное.
Я обращаюсь к Николаю Петровичу, мол тут три окна, я все-таки начерчу три. Николай Петрович упрямится по-хорошему, говорит, пока не найду фотографию или доказательство, нельзя начертить три окна. Я все хожу вокруг да около, думаю, да как же так, где же я эту фотографию найду. Ладно можно еще походить-подождать, когда сроки большие, а ведь защита не за горами, поэтому нужно было оперативно работать.
Вот я и думала, как же я все успею, у меня там и фасад один стопорится, и план тоже недоделанный. И тут мне снится сон. Сон о том, как я оказалась в начале XX века рядом с Успенским собором, это был примерно май. Все запахи чувствую, слышу цокот копыт лошадей, какой-то скрип телеги, я это все ощущаю! Вижу барышень, которые ходят в нарядах, в одежде той моды, вокруг какие-то люди. И это все настолько явственно.
Возвращаемся в реальность. Я прибегаю в мастерскую Николая Петровича, я там работала в то время. Рассказываю, что мне приснился сон и что там было все-таки три окна на апсиде, я прям ходила там вокруг храма, пересчитала эти окна. Он на меня так посмотрел и сказал, что давно пора было уже этому сну сниться, времени совсем мало, нужно скорее чертить.
Постепенно информация открывается, добавляется в сеть Интернет, и вот, буквально год назад, я наконец-то нашла фотографию, где действительно изображены три окна в апсиде, спустя более 25 лет нашлось это подтверждение.
Николай Петрович, конечно, глыба в научном мире, это большое счастье, что у меня был такой руководитель диплома, а впоследствии еще и диссертации, и кандидатская моя тоже под его началом была создана. Толчок всей моей работе дали, наверное, мои родственники и заведующая кафедрой, которая предложила мне такую тему. Я сначала съежилась, немного испугалась, потому что понимала ответственность, понимала, что это очень серьезно, и с таким мы не сталкивались во время обучения.
Нас не учили быть реставратором или конструктором, то есть эту специализацию я приобрела уже в ходе дипломного проектирования. Все мои однокурсники придумывали, то есть они свою, новую архитектуру делали. У меня был такой особый проект. На нашей кафедре были споры – зачем нужна такая работа, она ведь просто перерисует фотографии, в чем же тут вообще работа архитектора заключается, и так далее. Такие разговоры, понятное дело, всегда сопровождают, это нормальная практика.
Моя прабабушка участвовала в разрушении Успенского собора. Тема дипломной работы, предложенная мне – проект его восстановления. Я увидела ярчайший сон, в котором собор стоял нетронутый в своем первозданном виде. Спустя некоторое время после защиты диплома начались работы по реконструкции собора. Я размышляла, что, возможно, не случайно все так произошло. Господь всем управляет, управил вот так.
На тот момент я уже покрестилась и пыталась понять, как и к чему это все. Тем более это были уже 90-е годы, когда церковь активно начала возрождаться. К Православию я всегда относилась с трепетом. И после моей работы над проектом Успенского собора это выражалось все больше и больше, все шло постепенно по каким-то ступенькам. В то время для меня открылась просто оболочка, а суть гораздо глубже была, и до нее надо было еще дорасти.
